Александра КИРПИЧЕВА в нашем городе знают многие. Он актер Костромского драм-театра им. А.Н. Островского, и созданные им характеры настолько многогранны, что не вмещаются в рамки одного амплуа. На костромском телевидении Саша снялся в нескольких рекламных роликах. Но главной своей ролью он считает роль отца собственного ребенка. И здесь Александр не лицедействует, он в этом образе живет.
- Саша, как вы решили стать актером?
- У меня такое ощущение, что я с этим решением жил всегда. Еще до школы я говорил всем о своем желании стать артистом. Я рано научился читать, и первая прочитанная мной книга называлась "Мы идем за кулисы". Там рассказывалось о театре, о костюмах, париках, бутафории, декорациях. Мне стало интересно. А в садике на всех мероприятиях мне давали играть ключевые роли, потому что я легко запоминал текст и часто импровизировал.
- Как вы сейчас определяете свое амплуа?
- Мне кажется, что амплуа — это пережиток, наследство от театра прошлой эпохи. Амплуа загоняет актера в определенные рамки. А он должен органично существовать в любом амплуа комедийном или трагедийном. Комедия не может быть без какой-то внутренней трагедии персонажа, ведь у каждого из нас есть затаенная боль, которая не дает нам покоя. Да и драматический образ без внутренней забавности смотрится плоско. Поэтому я стараюсь искать в каждой роли и комедийные, и болевые точки. Амплуа свое однозначно не определяю.
— То есть если завтра вам предложат сыграть, например, роль героя-любовника, вы согласитесь?
- Почему бы и нет. Да и что такое герой-любовник? Дон Жуан? Не обязательно. У каждого в жизни есть какие-то романтические истории, сердечные тайны. Им может быть любой человек. А если он внешне не очень-то тянет на героя-любовника, тем симпатичнее, на мой взгляд, это будет смотреться. Все имеют право на любовь.
На юбилейном вечере "Нам — 195!" вы играли дьявола. Он, то есть вы, утверждал, что театр — это темные страсти, интриги и коварство. Вы со своим персонажем согласны?
- Театр, как и любой коллектив, в котором работает больше 3-4 человек, имеет свои подводные течения. Это неизбежно в силу человеческой природы. Но наш театр в этом плане не самый плохой. И сказать, что коллектив у нас погряз в интригах, я не могу.
- У вас бывают роли на сопротивление?
- На сопротивление чему? Своему характеру? Жизненному укладу? Если есть роль, чего же ей сопротивляться! Нужно искать те мотивы, которыми руководствуется твой персонаж, вступая на данную позицию — положительную или отрицательную. Хотя совсем белых или совсем черных героев не бывает даже в сказках.
— Однако часто зритель симпатизирует отрицательным персонажам. Как вы думаете, почему?
- Может быть, потому, что они ближе к реальности.
— Получается, что в мире больше зла?
- Просто мы больше его замечаем. Но это только мое предположение, серьезно я об этом никогда не задумывался.
— Недавно московский Русский независимый театр баловал костромичей постановкой "Мастера и Маргариты" Булгакова. Если бы в нашем театре ставили этот спектакль, какого персонажа вы хотели бы сыграть?
- Наверное, Воланда. Мне было бы интересно сыграть эту неоднозначную роль. Ключевая фраза для меня в "Мастере и Маргарите" в эпиграфе из "Фауста": "Я часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо". Я люблю сложные работы, а образ Воланда — это огромное поле для фантазии и философии.
- Театр — бюджетная организация, а значит, больших денег актерской профессией не заработаешь. Правда, что вы подрабатываете тамадой на свадьбах?
— Образ тамады узкоэтнический. В Грузии тамада — это организатор, который следит за тем, чтобы у всех были бокалы, и от широкой грузинской души произносит тосты. Я же — ведущий, у меня задача, чтобы вечер не превратился в пьянку. Свадьбы я веду редко, в основном для знакомых. А специализируюсь я на концертах, юбилеях, праздничных вечерах. Но мне все это не очень нравится. Я вообще не люблю действий, где присутствует рюмка и вилка. О творчестве здесь говорить не приходится.
- А реклама? Вы, актеры, все как-то съестное в основном рекламируете. Это совпадение такое или, может быть, гонорар вам рекламируемой продукцией выдают?
- (Смеется) Вы думаете, мы за харчи работаем? Нет. Просто у нас продукты чаще рекламируют. Реклама это часть заработка. Но мне не очень хочется говорить о деньгах.
— Саша, а вы не боитесь, что зрители вас будут ассоциировать с рекламой, а не с театром?
- Нет, абсолютно не боюсь.Люди, которые приходят в театр, в первую очередь видят меня на сцене. А те, кто в театр не ходит, знают меня по рекламе. Ну и пусть. Мне кажется, что в театре я сказал больше, чем в рекламных роликах. А если людям ближе реклама, что же я могу поделать?
— А вам никогда не хотелось уйти из театра, сменить профессию?
- У меня был период, когда я почувствовал, что прихожу в театр, как на завод: становлюсь по гудку к фрезерному станку, без особого желания и эмоций, которые испытываешь, работая в театре, — азарта, интереса, радости. Тогда я уволился и год в театре не работал. Но у меня никогда не было мысли иметь какую-то другую профессию, мне кажется, что это мое призвание.
- Саш, у вас в семье недавно родился ребенок. Тяжело играть роль отца?
- Я не играю эту роль. Я этой ролью сейчас живу. Она, наверное, для меня самая главная. И не сложная. Но очень ответственная.
